Читаем осенью
Осень – пора выводов, планов и размышлений. Для последнего как раз есть подходящий повод - 30 октября в нашей стране отмечается День памяти жертв политических репрессий. Казалось бы, дело прошлое, боль уже улегшаяся, но вновь и вновь мы возвращаемся к этой теме, и, на мой взгляд, сегодня она становится даже острее.
На ум сразу приходит несколько ярких произведений, потрясших, шокировавших, поразивших общество - посвященных историческим событиям нашего советского прошлого, о которых мы ничего не знали, а кто знал, тот помалкивал.
Сегодня хочу порекомендовать вам произведения, прочтя которые переоцениваешь ценности, перестраиваешь мышление, стремишься стать чище и лучше.
Одно из таких произведений – роман Владимира Дудинцева «Белые одежды». В 2017 году он отмечает 30-летие с момента издания. Книга посвящена советским ученым, ценой жизни защищавшим истинную науку от клеветы и вероломства невежд, облеченных властью, и «признанной советской науки».
Роман издан в 1987 году, спустя тридцать лет с момента своего завершения, и отмечен Государственной премией СССР в 1988 году.
Но до великой славы и большого резонанса автору пришлось претерпеть гонения и насмешки, безденежье и осуждение. После выхода романа «Не хлебом единым» в 1956 году Дудинцева осуждал каждый, кому было не лень. Не лень было даже главному советскому руководителю Н.С. Хрущеву, который подготовил прямо таки драматическую показательную порку на съезде писателей. Дудинцев приобрел скандальную славу и практически остался без работы, однако именно это явилось причиной, по которой сегодня мы с удовольствием читаем прекрасный роман «Белые одежды».
Изначально он был заявлен и должен был носить название «Неизвестный солдат». Задуман он был таким образом, чтобы рассказать о человеке, работавшем не ради наград и орденов, в противоположность иным карьеристам, но по внутреннему зову, некоему моральному императиву, обязывающему человека создать нечто полезное... И это первый, ясно видный слой повествования. А под ним - второй, для пытливых умов...
Когда роман уже был написан, Дудинцев порою слышал: что же, речь все-таки шла о картошке?.. Неужели за это стоило отдавать жизни? Дудинцев отвечал: «Служение истине, в какой бы области она ни находилась, - самое дорогое, что есть у человека. Когда тебе указывают, как мыслить, - это наступление на ум и сердце. В таких условиях служение истине становится тайным и порой действительно стоит жизни». Не правда ли – актуально и сегодня?
Герой романа Федор Иванович Дежкин именно гонится не за наградой: он испытывает настоятельную потребность бороться против Зла во имя торжества Добрых начал и готов для этого торжества пожертвовать всеми своими благами и удобствами, поэтому название «Белые одежды» наиболее отражает суть произведения. Эпиграфом к роману автор взял вопрос из Откровения Иоанна Богослова: «Сии, облеченные в белые одежды, - кто они и откуда пришли?» Действительно, кто же они? Думаю, это Дежкин, Стригалев, полковник Свешников, их настоящие друзья - все, кто не менял своих взглядов под давлением обстоятельств, служил Вечной истине, Добру. Автор также показывает, что есть люди, пытающиеся «рядиться» в белые одежды - Рядно, Шамкова, Краснов. Читателю предлагается самому разобраться во всем и выбрать сторону.
Примечательно, что роман почти с полной достоверностью отражает судьбу реального человека. Прототипом Дежкина явилась Нина Александровна Лебедева, биолог, генетик, вынужденный скрываться и нуждаться, страдать и бояться, однако не променявшая белых одежд на фальшивую стабильность.
В. Дудинцев так рассказывает о Н.А. Лебедевой: «Когда начался безудержный разгром генетики и генетиков, из институтов выгоняли профессоров, сжигали учебники. Пылали костры и в Ленинградском университете. Студентка-активистка, лысенковка, ходила, собирала подписи. Письмо с этими подписями было опубликовано потом в газете. В биологии воцарился Лысенко. В эти годы в Ленинградском университете училась миловидная молодая девушка, Нина. Она не могла спокойно воспринимать сожжение учебников во дворе университета и поход на преподавателей, отказалась подписать бумагу, за которую агитировала лысенковка. И не только отказалась -вслух высказала свои возражения.
Она стала приносить запрещенные книжки к себе домой и читать их, и проходить всю эту науку для того, чтобы получить твердое убеждение в ее нужности или вредности. И пришла к выводу, что сжигается, уничтожается наука настоящая, которая приближает нас к материальной истине, что сжигается наука, целиком основанная на экспериментах, на познании окружающей действительности, подтвержденная в теории и практике, а торжествует псевдонаука, уводящая нас в сторону, в туман. И она решила действовать. Что она могла сделать? Она не растерялась, назвалась лысенковкой и поступила в самое их пекло - Всесоюзный институт растениеводства, и сумела там несколько лет проработать. Зачем, спрашивается, она так покривила душой? Кроме естественного ответа о хлебе насущном, есть еще вот что: занятия естественной наукой, как известно, требуют создания специальных условий - лабораторий, приборов, - а это обычному человеку не под силу. И вот в течение нескольких лет она брала на работе реактивы, химические препараты, уносила их домой, в свою маленькую квартирку, где со своим мужем, инвалидом Отечественной войны, тоже биологом, кандидатом наук, задернув занавески, занималась настоящей наукой. Она не могла энергично включиться в основные процессы, но сделала при этом великое дело.
К этому времени во всем мире очень остро стоял вопрос о картошке. Как стало известно, ей угрожала гибель, полная деградация и исчезновение с наших столов…
…Нина Александровна у себя на квартире, пользуясь допотопным микроскопом и руководствуясь только страстностью ученого, любовью к Родине и наукой, решила задачу, которую не решили нобелевские лауреаты, группа ученых, финансируемая Рокфеллером, в лабораториях, оснащенных новейшими приборами».
***
Простым, понятным и высоко художественным языком с соблюдением всех жанровых правил и особенностей в романе «Белые одежды» Владимир Дудинцев со всей реалистичностью описывает, какая примерно судьба ждет того, кто пошел против машины власти. Дежкин в романе пытается ценой жизни и свободы спасти великое достижение истинной науки, академик Рядно (читаем – Лысенко) старается не разгласить, не вспугнуть и при этом отобрать у автора и присвоить научное сокровище. Летят головы, ломаются судьбы, вершится Зло. Чем закончится эта история, читайте в книге «Белые одежды».
А Нина Александровна Лебедева осталась жива, долгое время сидела без работы, однако, оставаясь на свободе, регулярно должна была встречаться с коллегами из-за рубежа, делиться результатами своего открытия и достижения, выдавая его за достижение официальной советской науки, и все же навсегда оставаться в белых одеждах истины.
Читайте роман «Белые одежды» Владимира Дудинцева и становитесь чище с его героями.
Совершенно особняком стоят в ряду произведений о репрессиях рассказы Варлама Шаламова. Считается, что каким бы правдивым ни был автор, художественное произведение не отражает всех реалий. С этим могут поспорить произведения Шаламова. Предлагаю вам, дорогие читатели, цикл рассказов «Воскрешение лиственницы».
Он был написан Варламом Шаламовым в период с 1965 по 1967 год. Этот цикл входит в состав эпопеи «Колымские рассказы», состоящей из шести самостоятельных циклов, и является пятым. Весь цикл состоит из тридцати рассказов. Как и в других произведениях Шаламова, вначале сборника автор располагает лирическую новеллу-эпиграф с ключевым, символическим мотивом, как бы раскрывающим общий смысл цикла, а завершает его своеобразное резюме.
Благодаря жанру рассказа, то есть короткой и легкой эпической форме, произведения В. Шаламова читаются просто, быстро, «залпом». Однако каждый из этих коротких рассказов оставляет в душе неизгладимый след, возвращая день ото дня к размышлениям, заставляя анализировать, думать.
Читая Шаламова, не просто ужасаешься описываемым событиям, а понимаешь, насколько место действия изменяет личность. Любую, была ли она высоко развита и знала 20 языков или никогда ничего не стоила.
Показателен в этом смысле рассказ «На представку». Поначалу кажется излишним описание тюремной игры в карты. Зачем, думается читателю, так подробно описывать, в какой одежде должны ходить и как вести себя блатные, как правильно завернуть валенки, какие у них крестики на шее и что на них изображается, как ведет себя настоящий блатной и т.д. И лишь когда рассказ заканчивается хладнокровным, вернее, не так – леденящим кровь, легким, как моргание, но страшным, убийством, смертью человека, такой нелепой и неотвратимой, начинаешь понимать… Как же так – обыкновенный человек цепенеет перед циничностью и жестокостью убийства заключенного и как во сне дочитывает, кажется, бессмысленную и серую последнюю фразу «Игра была кончена, и я мог идти домой. Теперь надо было искать другого партнера для пилки дров». Как же должна быть искорежена душа, в которой ничего, кроме этого вывода не сложилось, как просто и легко падали былинки-люди друг за другом, друг на друга, вернее, опять не так – враг за врагом, стукач на стукача, каждый – подозреваемый, каждый - продажный.
Задаетесь ли вы вопросом, насколько быстро человек приноравливается к жизни в режиме «Человек человеку – волк»? Возьмите следующий рассказ, «Ночью», где двое товарищей ночью проникают к свежей могиле умершего заключенного с целью снять и продать одежду, в которой он похоронен. Мораль, нравственность, нормы поведения – другие понятия на Колыме. Вы не сможете осудить этих людей, но и ужасаться не стоит, охать, ахать, возмущаться, ругать власти, времена, правительства – все эти рассказы написаны для другого. Прочитав взахлеб всё, вы поймете – для памяти, чтобы не забыть, почтить память тех, кому пришлось принять все мучения, продлить память без вины виноватых людей, миллионов разных людей… именно об этом и для этого все последующие рассказы, и последний – «Воскрешение лиственницы». Настоящее чудо, произошедшее с переломанной, измятой в почтовых поездах, иссушенной долгими испытаниями отправленной по почте веткой лиственницы. Сухая и изможденная ветка северного дерева в память об умершем на Колыме поэте оказалась в московской квартире, была поставлена в холодную и равнодушную стеклянную банку да еще к тому же в жестокую мертвую хлорированную воду. И вдруг в одно из ярких московских утр эта ветка будит всех смолистым запахом жизни, именно жизни… Сколько усилий, физических и, главное, душевных, сколько веры оказалось в этой переломанной ветке, чтобы стать памятью, осветить своей силой и жизнестойкостью миллионы увиденных ею жестоких судеб, оправдать своей жизнью миллионы нелепых и несправедливых смертей?!
На обложке книги с Колымскими рассказами читаем: «Каждый мой рассказ – это абсолютная достоверность. Это достоверность документа». И верим, это так, как бы ни были эти рассказы художественны и литературно отточенны, с какой бы легкостью ни выдерживали профессиональную писательскую критику и анализ. Рассказы Шаламова – достоверны. Они отражают реальность, в которой до-олго жил и творил замечательный писатель, без вины виноватый, но так и не смирившийся, не покоренный.
Вот, казалось бы, все уже сказано, все узнано, пережито, оплакано, поэтому новая книга на тему репрессий не имеет смысла, не найдет своего читателя, не станет популярной. И вдруг появляется новый роман – «Зулейха открывает глаза».
Все мои коллеги, подогреваемые одиозными отзывами в Интернете, прочли эту книгу на одном дыхании и сошлись во мнении, что книга – на любой вкус. Люди сравнивают главную героиню со Скарлетт, а значимость самой книги с «Обителью» Прилепина, многие не могут оторваться от нее ни днем, ни ночью – так легок слог и кинематографичны образы. Да и то верно – изначально она была сценарием для выпускного курса в институте кинематографии и лишь после была переработана в роман с несколько переиначенным финалом.
Тема судеб раскулаченных и жизни в спецпоселении заинтересовала Гузель Яхину, автора романа, благодаря рассказам её бабушки, которая пережила ссылку в Сибирь. Однако реальных эпизодов из её биографии в романе нет, текст создан на основе мемуаров большого количества других раскулаченных людей. Все истории объединял период между 1930 и 1946 годами.
Подготовка к написанию книги заняла у автора два года, ещё восемь месяцев ушло на непосредственную работу над текстом.
Прообразом для спецпоселения Семрук стал трудовой посёлок Пит-Городок, в котором в детстве жила бабушка автора. С 1997 года его больше не существует на картах, однако бывшие питчане и их дети хранят его память и каждое лето навещают местное кладбище.
Если вы уже знакомы с рассказами Шаламова, романами Солженицына, Прилепина, то, вероятно, отметили для себя мрачный, угнетающий, тягостный реализм художественного мира этих произведений. Художественный мир «Зулейхи» несколько иной. Вроде бы описаны практически те же события, время, тот же голод, холод, равнодушие, жестокость и унижения, однако как-то более мужественно что ли, без смакования и детализации, наверно с большим, чем у мужчин, терпением. Лишь отдельные, точечные что ли мазки, аккуратные высвечивания дают понять силу испытаний: эпизод с укрывательством яровой пшеницы в могилах дочерей, эпизод с кормлением голодающего ребенка кровью из собственных пальцев, роды посреди тайги на глазах тридцати товарищей по несчастью…
Вообще в романе «Зулейха открывает глаза» море терпения – вселенского, женского, мучительного, и оттого еще более трагичного. И конечно, никакая Зулейха не Скарлетт, откуда у американки такая сила духа.
Гузель Яхина мастерски описывает насквозь, до кончиков ногтей азиатскую жену, татарский жизненный уклад, домашние и семейные традиции, которые, несмотря на свою стойкость, поражают современного читателя. Яркие образы и характеры Упырихи и Муртазы, кажется, вызывают большие споры в литературной среде. Среди татарских рецензентов роман получил массу негативных отзывов. Например, критик Руслан Айсин оценил роман как апологию бездуховности и предательства. И то верно, Зулейха вынуждена бросить 100-летнюю свекровь на пороге дома, обрекая ее на беспомощную смерть. Опять же азиатская жена никогда не смогла бы по своей воле прийти на порог убийцы мужа и стать его женой, а Зулейха так поступает. Это обстоятельство немного ослабляет роман, уводя его в мелодраму, позволяя в этом месте прямо-таки увидеть развитие фрагмента типичного российского современного телесериала. Однако далее повествование все-таки выравнивается и возвращается к основной теме – теме огромной жизненной силы, терпения и стойкости в неподъемных испытаниях. Перед нами выстраиваются колоритные образы сопровождающего раскулаченных и бывших граждан Игнатова и стукача и вора Горелова, шкуры Кузнеца, районного начальника. Они такие разные, но живые и яркие; ленинградские интеллигенты, однорукий умелец Авдей, гениальный полусумасшедший поначалу доктор Лейбе, не сумевший справиться с пониманием произошедшего в стране, ушедший в защитный радужный кокон неведения, знаменитые художники, повара, ученые... Все они в жерновах истории, в машине глобального передела. Как повел бы себя каждый из нас? В книге это есть.
Невероятной красоты и художественной ценности легенда включена в повествование. Кажется, что даже если весь роман не совсем устойчив, то ради этой легенды стоит его читать. Это легенда о Семруге, которую Зулейха рассказывает сыну. «Жила однажды в мире птица. Не простая – волшебная. Персы и узбеки называли ее Симург, казахи – Самурык, татары – Семруг…».
Эта прекрасная сказка так и просится, чтобы ее читали и перечитывали вслух, ведь она не только о Семруке Зулейхи и Юзуфа, но и о нашей с вами жизни, она для нас и о нас, проходящих долинами Исканий, Любви, Познания, Безразличия, Единения… «А там, в Долине Отрешения, ждала их лишь бескрайняя водная гладь, а над нею – вечное безмолвие. Далее начиналась Страна Вечности, куда нет входа живым»…
Дойдут ли герои книги до великой и мудрой птицы Семруга, получат ли желаемое? Гузель Яхина считает, что даже в долине Смятения и Отрешения есть шанс оставаться внутренне свободным, мечтать, любить и быть человеком: «И поняли птицы, что достигли чертогов Семруга, а по растущей в сердцах радости почувствовали его приближение. Глаза их сомкнулись от наполнившего мир яркого света, а когда раскрылись – узрели лишь друг друга. В этот миг они постигли суть: они все – и есть Семруг. И каждая по отдельности, и все вместе».
Инна Маер, ведущий библиограф
Центральной городской библиотеки
МБУК «ЦБС».